Некоторые биографы скупо информируют, что настоящее имя Марлен Дитрих — Мария Магдале­на фон Лош. Как бы то ни было, но доподлинно из­вестно, что свой звучный и немного загадочный сценический псевдоним будущая звезда экрана вы­брала еще в тринадцать лет: Марлен — начало и окончание имен ее небесных покровительниц Ма­рии и Магдалены.

Одноклассница вспоминала Марлен как малень­кую застенчивую девочку, забившуюся за последнюю парту класса подобно «маленькой серенькой мышке». «Это была скорее сдержанность, чем застенчивость, так как у «мышки» вскоре возникла романтическая привязанность к учительнице-француженке по име­ни мадемуазель Бреган. — комментирует эти воспо­минания биограф актрисы Стивен Бах. — Школа пе­рестала быть той тюрьмой, которой казалась понача­лу, и мадемуазель Бреган сделалась для девушки «тайной, но истинной любовью... желанием и осуще­ствлением мечтаний». Именно благодаря ей в Мар­лен возникла сохранившаяся на всю жизнь привязан­ность к Франции». Вывод более чем странный. Толь­ко ли к Франции?

Следующее увлечение Марлен — первая кино­звезда Германии Хенни Портен. Пересмотрев все фильмы с ее участием, Дитрих начала самозабвенно собирать ее портреты на открытках. Она раскраши­вала их и посылала Портен в качестве поздравлений с днем рождения или очередной премьерой. Подоб­но другим поклонникам, она преследовала звезду на берлинских улицах. Но этого показалось ей мало, и она стала буквально изводить Хенни скрипич­ными серенадами, исполняемыми везде, где только появлялась актриса.

В годы Первой мировой войны ее отчим, Эдуард фонЛош, был смертельно ранен на фронте. Букваль­но за неделю до кончины он оформил свои отношения с матерью Марлен. По ее настоянию девушка про­должила музыкальное образование. Первым мужчи­ной Марлен стал профессор, преподававший ей игру на скрипке, и девушка оказалась страшно разочаро­ванной: «Он стонал, пыхтел и задыхался. Даже не снял брюки. А я просто лежала на кушетке, обитой красным плюшем: юбки задраны и спине очень жест­ко. Все вместе очень-очень неудобно».

Внезапное заболевание левой руки заставило девушку отказаться от мысли стать профессиональ­ной исполнительницей. Одно время Марлен играла на скрипке перед сеансами в синематографе, а по­том решила стать актрисой. В 1920 году в составе ревю «Девушки Тильшера» она совершила свое первое гастрольное турне по немецкой провинции, а через год стала ученицей школы - студии драматиче­ского искусства М. Рейнхардта.

Окончив актерскую школу в 1924 году, Марлен отдала берлинской сцене долгих восемь лет, не до­бившись, по утверждению некоторых биографов, и мало-мальской известности. Но так ли это?

Поначалу в молоденькой певице действительно видели лишь обаятельную барышню без особой искры. Но в 1928 году на сцене Берлинского музы­кального театра «Комедия» поставили ревю «Это витает в воздухе», в котором Марлен, получив одну из главных ролей, сыграла ее легко, ярко и на одном дыхании. Особенно покорили зрителей темпера­ментно исполненные куплеты. На следующий день весь Берлин заговорил о неизвестной доселе актри­се. Роль богатой преуспевающей американки в музыкальной комедии Георга Кайзера «Два галстука» закрепила успех Дитрих. В кино она попала по про­текции дяди, имевшего связи, и поначалу получила маленькую эпизодическую роль в фильме о Наполеоне. Но это было только начало...

Еще в 1924 году Марлен стала женой помощника режиссера Рудольфа Зибера, который, кстати, имел русские корни. Ради Марлен он оставил преж­нюю возлюбленную — дочь режиссера Еву Май, покончившую с собой через год после измены непостоянного Руди.

В декабре 1924 года в молодой семье родилась дочь Мария. Счастливая мать не боялась испортить фигуру и кормила свою дочурку грудью до девяти месяцев, и только после этого вернулась в театр. Именно здесь на одном из спектаклей ее приметил американский режиссер Джозеф фон Штернберг,  снимавший в Берлине первый звуковой фильм. Марлен поразила его и как актриса, и как женщина: «Я увидел на сцене женщину, чье лицо обещало все... Честь ее открытия приписывается мне, но это неправда. Я не археолог, откопавший кости и части таза... Я учитель — я взял прекрасную женщину, обучил ее, умело вывел на люди, усилил ее очарова­ние, скрыл ее несовершенства...»

Надо отдать должное режиссеру: он отстоял свой выбор в спорах со своим руководством. Ведь Марлен знали очень многие, и Штернберга отгова­ривали брать на роль столь посредственную актрису, какой казалась Дитрих деятелям кинобизнеса. Но режиссер остался непреклонен.

Роль неотразимой Лолы-Лолы в фильме «Голу­бой ангел» наконец-то сделала Марлен Дитрих по-настоящему знаменитой. «Штернбергу удалось вы­лепить из довольно-таки дебелой девицы восхити­тельное создание», — уточняет автор книги «Грета Гарбо и ее возлюбленные»  Хьюго Виккерс, и с ним вполне можно согласиться, увидев актрису на ста­рых пленках, кадры из которых время от времени мелькают на телеэкране. Ширококостная, крупная женщина, не отмеченная ни особым изяществом и утонченностью, ни редкой красотой лица (в отли­чие, скажем, от советской звезды Любови Орло­вой), но гляди-ка — покорила мир... Кстати, после ее первого появления на экране газеты пестрели возмущенными отзывами: «Что за неуклюжая фи­гура! А эти черты простолюдинки!»

Несмотря на ее успех в «Голубом ангеле», сту­дия «УФА» не спешила возобновлять контракт с актрисой. Вот почему начиная с 1930 года Дитрих снималась в США. Некоторая внешняя схожесть с модной тогда Гретой Гарбо играла ей только на пользу. К тому же Марлен села на строжайшую диету, благодаря чему ее фигура приобрела-таки изящные линии; вырвала коренные зубы, «пода­рив» своему лицу недостающую скульптурную от­точенность.

Переехав в Голливуд, Дитрих снялась в картине «Марокко», сыграв певичку из кабаре. Фильм этот имел небывалый успех, а на гонорар от него актриса приобрела двухэтажный дом в Беверли - Хиллз, куда перевезла мужа и дочь. Не многие знают, что  точную копию этого дома впоследствии воссоздал режиссер Дэвид Селзник для своего знаменитого  фильма «Унесенные ветром»...

Феноменальную известность в фильме «Марок­ко» получил эпизод в кафе, в котором Марлен, переодетая в мужской костюм, запечатлела страстный поцелуй на губах девушки — своей партнерши по картине. Актриса получила прозвище «женщина-вамп с мозгами и чувством юмора»... Стало из­вестным и следующее ее высказывание: «В Европе никому нет дела, женщина вы или мужчина. Мы ложимся в постель с любым, кто покажется нам привлекательным». Этот постулат она как никто иной подтвердила всей своей личной жизнью...

«Мама была влюбчивым человеком, — вспоми­нала ее дочь Мария, — но свои романы она обстав­ляла так, что ее поклонники никогда не жили у нас в доме. Пока я была ребенком, ни один посторонний мужчина не завтракал за нашим столом, спускаясь из спальни...»

Такое целомудренное поведение удивительно хотя бы потому, что муж звезды, Рудольф, не будучи в официальном разводе с Марлен, открыто жил с дру­гой женщиной — русской танцовщицей - эмигранткой Тамарой Матуль, домработницей Марлен... Актриса всю жизнь содержала их.

Не отставала от мужа и Марлен. В своих письмах к нему она жаловалась на дикую ревность своего лю­бовника — все того же режиссера Штернберга.

«Большую часть жизни я прожила с людьми блистательными, — признавалась актриса на склоне лет.- Они не похожи на людей порядочных, ««ко мильфо». Они воодушевляют вас, возбуждают ваш мозг, они не терпят запретов... И я всегда была ужасно счастлива, когда могла им это дать; но больше всего я была счастлива потому, что оказа­лась среди избранных, среди тех, кто удостоился их внимания, на кого они обратили свое время и свои силы. Это одна из причин, почему я считаю, что жизнь моя удалась».

В 1935 году Дитрих познакомилась с немецким писателем Ремарком. Говорили, их изматывающие отношения описаны в его романе «Триумфальная арка»... Сама актриса так вспоминала об их друж­бе: «Мы с Ремарком проговорили до утра! Это было изумительно! А потом он посмотрел мне в глаза и произнес: «Должен тебе сообщить: я импотент!» Я тоже посмотрела на него и сказала: «О, как замечательно!» Я была счастлива. Мы могли просто разговаривать и засыпать, любя друг друга...»

Особую роль в жизни Голливуда и тогда играли вечеринки, на которых соперничество кинозвезд выливалось в открытую конфронтацию туалетов, мехов и драгоценностей. Участники одной из них с восторгом вспоминали вечер, на котором Марлен появилась в костюме Леды, сшитом из белоснежных лебединых перьев.

В 1936-м, а затем в 1937 году, после выхода на экраны комедии Э. Любича «Ангел» с участием Марлен, актриса получила персональное приглаше­ние Гитлера и Геббельса вернуться в Германию. «Одно слово фюрера — и все ваши желания будут мгновенно исполнены, — обещали ей. — Мы устро­им вам триумфальный въезд через Бранденбургские ворота». Дитрих знала, что Гитлер сходит по ней с ума и каждый день смотрит фильмы с ее участием, однако сотрудничать с нацистским режимом отка­залась наотрез.

Однажды актриса явилась в немецкое посольство, чтобы продлить паспорт. Посол заявил ей, что она должна вернуться на родину к своему народу. Марлен не долго думая ответила: «Я с удовольствием вернусь, если господину фон Штернбергу будет предоставлена возможность снять в Берлине фильм. Вы не хотите Штернберга, потому что он еврей? »

Она вполне осознавала свое место в пространстве мирового кино. Когда Грета Гарбо перестала сниматься, Марлен глубокомысленно изрекла: «Ну что ж, я теперь осталась одна».

Зимой 1944 года актриса аннулировала все голливудские контракты, распродала имущество, включая фамильные драгоценности, и в составе труппы фронтовых артистов вылетела в Европу. В форме солдата американской армии она предста­ла перед огромной аудиторией слушателей-воинов. Два года Марлен провела на фронте, гастролируя с концертами, а в 1945-м с частями американской армии вошла на территорию Германии.

Литератор Е. Парнов приводит следующий эпи­зод: «Однажды до нее долетел слух, что где-то побли­зости расположилась дивизия «Свободная Франция». Там служил лейтенант Жан Габен, настоящая любовь всей ее жизни. Пронесясь на джипе вдоль ли­нии фронта, Марлен поздно ночью добралась до раcположения части. «Я бегала от танка к танку и вы­крикивала его имя. И вдруг передо мной возникли его чудесные волосы с проседью. «Жан, Жан, родной мой!» Он обернулся и воскликнул: «Черт побери!» — и заключил меня в объятия.

Они еще встретятся, и не раз, чтобы измучить друг друга, и это будет долго тянуться, ломая жизнь обоим».

Разве мог кто-нибудь предположить, что для Марлен, считавшейся одной из самых утонченных актрис того времени, станет идеалом внешне грубо­ватый, мужиковатый француз Габен, которого из-за отсутствия внешнего лоска не слишком любили в Голливуде? Но факт остается фактом: любовь к этому человеку Дитрих пронесла через всю свою жизнь...

Марлен жаловалась мужу на ревность Габена, а в ответ слышала сочувствующее: «Ты же сама его нашла». Актриса утверждала, что «Жан был самым чувственным, самым нежным из всех, кого я встре­чала, и самым жестоким. Но он всегда был прав».

Разлученные войной, любовники поклялись: ес­ли выживут, больше никогда не будут портить друг другу нервы. В конце 1945 года Дитрих приехала в Париж. Жан к тому времени развелся со своей первой женой Дориан, бывшей танцовщицей кабаре «Казино де Пари». Марлен активно способствовала успехам Габена в кино. Во Франции они начали вместе сниматься в картине "Мартен Руманьяк" которая в итоге оказалась крайне неудачной. Но дело даже не в этом. Клятва, данная прежде, была вскоре нарушена: Дитрих, конечно, изо всех сил старалась не замечать других мужчин, но они не могли пройти мимо нее. Среди ее преданных по­клонников были в те годы Жан Кокто и Жан Маре, несмотря на свою репутацию гомосексуалистов...

Разъяренный Габен в сердцах грозился убить актрису. Остыв, он сделал ей официальное предло­жение руки и сердца. Дитрих насмешливо заметила, что она уже замужем, и уехала в Америку.

К слову, остроумие ее стало притчей во языцех. Когда однажды актрису спросили: как быть, если мужу не нравятся ваши любимые духи, неужели придется менять их на другие, Дитрих ответила: «Ни в коем случае! Немедленно смените мужа!»

В марте 1949-го она прочитала в газетах о же­нитьбе Габена на манекенщице Доминик Фурье, которая подарила ему то, о чем он подспудно меч­тал все эти годы: троих детей и спокойную семейную жизнь. А главное, она была похожа на Марлен — только на десять лет моложе!

По одной из версий, о своей женитьбе Марлен сообщил сам Габен: « Ты — моя единственная великая страсть... С ужасом думаю о том, что свой оста­ток дней проживу без тебя. Но постараюсь».

Он вычеркнул Марлен Дитрих из своей памяти. Встречая ее позднее, актер забывал о светских прилчиниях и проходил мимо, не обращая внимания на некогда любимую женщину. Однажды Габен признался: остановись он хоть на мгновенье, скажи ей хоть слово, и все могло начаться сначала...

А она... Удивительно, но по мере того как ее года прибавлялись, ее любовники становились все моложе. Среди них называли в свое время Юла Бриннера, Мориса Шевалье и Фрэнка Синатру... Надо полагать, что не всем из них довелось стать любов­никами стареющей звезды. Откровенно говоря, физическая близость никогда не была для нее осново­полагающей. Хотя известна знаменательная фраза, произнесенная Юлом Бриннером: «Только познакомившись поближе с Марлен Дитрих, я узнал на­конец, что такое настоящая женщина!»

Она же никогда не забывала Жана Габена. Уз­нав однажды, что знаменитый актер купил в Нор­мандии место для могилы, она отправилась туда и приобрела соседний участок. Правда, быть похоро­ненной здесь Марлен не довелось; судя по всему, под конец жизни она переменила решение, и Дит­рих похоронили рядом с матерью в Берлине...

В 1950-е годы из желания обрести творческую самостоятельность актриса ушла на эстраду. «Я стала собственным режиссером и продюсером и получила больше свободы, чем когда-либо прежде», — востор­женно признавалась Марлен. Правда, ее уход на эст­раду не означал полного разрыва с кинематографом.

Марлен выступала в лучших концертных залах мира, и везде ей сопутствовал успех. В 1960-м она побывала у себя на родине. Эти гастроли оказались трудными: многие из соотечественников актрисы, проживающих тогда в ФРГ, так и не смогли простить Марлен ее бескомпромиссного отрицания фашизма.

В начале 1960-х, в годы хрущевской «оттепе­ли», прославленная актриса посетила Советский Союз. О встрече с ней вспоминал актер и режиссер Михаил Козаков: «...я удостоился чести быть пред­ставленным и поцеловать руку божественной Мар­лен за кулисами Театра эстрады... Именно там проходил концерт Марлен Дитрих... Ни я, да и ни­кто не знал ничего о крутом характере звезды и ее ледяном взгляде, которым она уничтожала любо­го - от репортеришки бульварной газеты до прези­дента. О том, что она... была лучшей подружкой гомосексуалистов и была бисексуальна. Стерва, ка­кой свет не видывал, снисходившая к простым смертным. И профессионал экстра-класса: знала, как выставить на площадке свет, не хуже знамени­того оператора. И как скрыть изъян своей фигуры — небольшую провисшую грудь: коллекция ее лифчиков, похоже, была безразмерна...

Она спускалась к нам, зрителям, по лестнице, как и положено суперзвезде, в белом меховом ман­то... было обманчивое ощущение, что Марлен под этим белым воздушным меховым манто абсолютно обнажена... Это волновало, манило, впечатляло.  Потом уже на банкете в ресторане «Гранд-оте­ля», в своем кремовом костюме, подчеркивающем прелести ее фигуры, она смотрелась лет на 35—37 от силы... Но какие 37! Когда она вошла, впорхнула в банкетный зал, где ее все ждали, снова раздались овации... Все встали... она ни на минуту не застывала в покое, вся была — движение... вскочила,  рассмеялась, пожелала всем нам дальнейшего веселого времяпрепровождения и, сославшись, нет, на усталость, боже упаси, а на ожидаемый ею звонок... то ли от генерала де Голля, то ли от... императора Нерона, — выпорхнула 18-летней Венерой...»

«В Москве она выступала в Театре эстрады, - вспоминает и восторгается Виталий Вульф. — Ве­дущий сказал всего два слова: «Марлен Дитрих» Я и появилась сказочная женщина. С идеальной фигурой — словно Микеланджело отсек все лишнее. На ней было ее знаменитое платье, расшитое блестками, и лебяжье манто с царским шлейфом. Когда она подошла к микрофону, конец шлейфа оставался еще за кулисами. Это была настоящая звезда — дос­тупная и в то же время недосягаемая».

В своей книге о знаменитых женщинах Запада известный кинокритик описывает те многочисленные ухищрения, посредством которых Марлен удавалось поддерживать свою «форму»: «Ее грудь подтягива­лась вверх с помощью клейкой ленты, та же лента помогала, натягивая кожу к вискам, убрать морщины, тело обматывалось метрами эластичных бинтов, под тончайшими платьями от Диора и Шанель Марлен носила целлулоидную «грацию», делающую ее фигу­ру совершенной».

Около сорока ролей исполнила Марлен Дитрих за свою долгую жизнь в кино, но лишь пять или шесть из них она относила к числу бесспорных твор­ческих достижений. Зимой 1952 года в программе американского радио «Эй-би-си» появилась новая полуторачасовая передача «Кафе "Истамбул"». Её автором стала сама Марлен Дитрих. Она пела пес­ни, рассказывала истории их возникновения, дели­лась собственными жизненными впечатлениями. Простая доверительная манера пришлась по душе американским слушателям и натолкнула актрису на мысль положить принцип передачи в основу боль­шой концертной программы, которая впервые была показана зрителям 15 октября 1953 года и получи­ла название «Шоу одной женщины».

Дитрих не любила рассказывать о себе и почти не давала интервью. Исключением стали последние трудные годы жизни, когда актрисе стало нечем платить за квартиру, и, находясь под угрозой высе­ления на улицу, она за двадцать тысяч долларов согласилась ответить на вопросы журнала «Штерн».

В конце 1970-х ей пришлось расстаться со сце­ной: очередной перелом ноги оказался слишком серьезным. Говорили, на концерте в Сиднее, будучи не совсем трезвой, Марлен упала прямо на сцене (три полных стакана коньяка или виски в день — такой была ее норма алкоголя). Прикованная к больничной койке, актриса узнала о том, что ее муж, Рудольф Зибер, скончался от сердечного при­ступа.

В 1983 году имя Марлен Дитрих вновь привлекло внимание публики. На экраны вышел полнометраж­ный документальный фильм «Марлен», созданный австрийским актером и режиссером Максимилианом Шеллом. Больше двадцати лет режиссер вынашивал замысел этой картины, после того как познакомился Марлен Дитрих на съемках фильма «Нюрнбергский процесс». Основу ленты составили кадры из фильмов с участием Дитрих, а также отрывки из 12- часового интервью с ней. Объясняя свой интерес к личности знаменитой кинозвезды, Шелл говорил: «Марлен Дитрих является для меня образцом того поколения художников, силами которых создавалось искусство XX века. Я преклоняюсь перед талантом, неиссякае­мым жизнелюбием и гражданским мужеством этой замечательной женщины и актрисы».