В  сознании миллионов и миллионов своих по­клонников она осталась олицетворением солн­ца, моря, молодости и секса... Мода на женщин-вамп типа Марлен Дитрих или Греты Гарбо осталась в прошлом, и Европа, отошедшая наконец от войны, ждала появления нового кумира. В начале 1950-х го­дов на экраны Европы вышел фильм «Мадемуазель Стриптиз». Это был первый фильм начинающей ак­трисы Брижит Бардо, где она снялась в своем новом амплуа секс-звезды. Картина эта не относится к числу ее лучших работ. Просто она явилась миру, сокрушив все прежние идеалы и мораль «стариков». Просто наступала эпоха Брижит Бардо...

...Обычная, хорошенькая девушка из респекта­бельной парижской семьи, Камилла Жеваль с детских лет интересовалась искусством. Что любопытно, в подростковом возрасте она считала себя невзрачной, переживала от своего косоглазия и неправильного прикуса и завидовала младшей сестре Мари Жанн. «Все отдала бы, чтобы стать, как Мижану, с рыжими до пояса волосами и фиалковыми глазами и быть лю­бимицей папы и мамы, - вспоминала актриса о своем детстве. — Господи, ну почему у меня волосы тусклые и как палки, и косоглазие, и очки, и зубы вы­пирают...»

Но прошло время, и Камилла стала больше до­верять своему изображению в зеркале и решила, что рождена для театра. Курсы драматических актеров, танцевальная студия, работа в качестве манекен­щицы, первые робкие пробы пера... «В 1947 году, когда ей было всего 13, ей позволили попробовать свои силы на вступительном экзамене в престиж­ную Национальную академию танца, — пишет ее биограф Джеффри Робинсон. — Число мест было ограничено, а отбор — чрезвычайно жестким. На просмотр явились семьсот юных дарований — почти все они были старше и гораздо опытнее Брижит и, главное, получили более основательную подготовку, и тем не менее именно она оказалась в числе восьми зачисленных счастливчиков».

Быть может, она стала бы выдающейся танцов­щицей, как и ее кумир Анна Павлова?

Когда фотографии Брижит появились на страни­цах популярного модного журнала «Еllе» («Она»), в ее добропорядочной буржуазной семье это вызвало шок. Родители считали, что их дочь должна зани­маться только хореографией, но никак не «кривлянием перед фотокамерой». Юная бунтарка сумела на стоять на своем и продолжила покорять шоу-бизнес в качестве модели.

Увидев одну из фотографий, режиссер Марк Аллегре пригласил юную Брижит на пробы. «Я отпра­вилась к Аллегре, — позднее рассказывала она. — Принял меня Роже Вадим, его помощник. Вадим ни­чего не говорил, но смотрел на меня хищно, и пугал, и притягивал, и я чувствовала, что сама не своя».

«Когда мы познакомились, больше всего меня поразила в Брижит ее стать, — объяснял Вадим впоследствии. — Тонкая талия. Царственная по­садка головы. И манера смотреть. Многие люди смотрят, но не видят».

Сына бывшего царского консула во Франции Ва­дима Племянникова, больше известного под псевдо­нимом Роже Вадим, критики назовут предтечей «но­вой волны». Но это будет еще впереди... Молодые люди прониклись друг к другу самыми нежными чув­ствами и стали встречаться на квартире у молодого режиссера. Бардо прогуливала занятия в школе... Ко­гда это стало известным родителям, разразился скан­дал.

Роман, шокировавший благопристойных роди­телей Брижит ( у Роже, ведущего богемный образ жизни, не было и гроша за душой), длился долго. После первой беременности, которую она скрыла от родных, Бардо сделала аборт. Когда ей запретили встречаться с возлюбленным, Брижит впервые по­пыталась покончить счеты с жизнью: открыла газ на кухне и засунула голову в плиту. По счастливой слу­чайности, спектакль, на который отправились ро­дители, отменили, и они вернулись раньше време­ни, обнаружив строптивую дочь в коме. С большим трудом ее удалось привести в чувство...

Несмотря на все препоны, Брижит все-таки вышла замуж за Роже Вадима. Незадолго до сва­дебной церемонии жениху пришлось перейти из православной веры в католическую, чтобы задоб­рить родителей Брижит. Те, расчувствовавшись, купили молодым квартиру и наняли служанку, ко­торая называла себя «русской княгиней». Потом эта «княгиня» надула хозяина дома на миллион франков за поведанную тайну в карточной игре, после чего навсегда исчезла с их горизонта (с сюже­том пушкинской «Пиковой дамы» Роже, несмотря на свое русское происхождение, был, видимо, не­знаком) .

Благодаря Роже Вадиму, связи которого в мире кино были обширны, Брижит стала сниматься в эпизодических ролях, пока к ней не пришел оглуши­тельный успех в ленте «И Бог создал женщину...». Сценарий фильма написал, конечно же, Вадим.

Французская публика пришла в восторг, увидев в Брижит отечественную Мерилин Монро. Именно благодаря этому фильму Брижит стала всемирно признанным символом чувственности, сексуально­го раскрепощения женщин, что навлекло на нее чуть ли не проклятие церкви. Для Брижит, воспитанной в католической семье, было настоящим ударом, ко­гда она узнала, что на брюссельской Всемирной вы­ставке в «павильоне дьявола», исчадия ада, размес­тили ее фотографию.

В отместку она, чтобы сделать свой облик еще бо­лее эффектным, из брюнетки превратилась в блон­динку, и с тех пор ее уже никто не мог представить иной. Ее прическу создал всемирно известный парик­махер Ж. Дессанж, «придумавший» для актрисы знаменитый «незаметный парик».

Не сразу приняли дебютантку и ее более опытные коллеги. Когда Жану Габену сказали, что его парт­нершей по фильму будет Бардо, он пришел в неопи­суемый ужас: «Что? Это та самая, что расхаживает в чем мать родила? » Однако после совместной работы актер стал отзываться о ней как о нежном создании, не способном жить без любви и ласки... А Марчелло Мастроянни признавался: «Существует две Брижит. Секс-символ, якобы известный всему миру, этакая тигрица, каждый день пожирающая на завтрак муж­чин. А еще есть Брижит — обыкновенная девчонка. Вся беда в том, что Бардо сама порой не видит разни­цы между этими двумя образами».

Всю жизнь она любила эпатировать окружаю­щих своим поведением и высказываниями. Напри­мер, на пресс-конференции в Германии, состроив интеллектуальную рожицу, глубокомысленно из­рекла: единственный, кем она действительно всегда была увлечена, это... «Исаак Ньютон, потому что именно он открыл, что тела притягиваются друг к другу». Хотя, скорее всего, как на этой, так и на многих других пресс-конференциях, она по моло­дости и неопытности лишь озвучивала домашние заготовки своего наставника и возлюбленного Роже Вадима...

Она, по мнению киноведов, не была красивее и талантливее Джины Лоллобриджиды, Элизабет Тей­лор, Роми Шнайдер или Мишель Мерсье, но все же никому из них не удалось снискать у публики столь бурного почитания. Но кроме невероятного поклоне­ния и восторженного обожания, в основном исходив­ших от лиц мужского пола, на молодую Бардо обру­шилась волна женской ненависти. Причем подчас она проявлялась самым диким образом... «Как-то раз, навещая в больнице приятельницу, Брижит застряла в лифте вместе с одной медсестрой, у которой в руках был поднос с обедом. Совершенно неожиданно, будто ее укусила какая-то муха, эта медсестра схватила с подноса вилку и несколько раз ударила ею Брижит. Медсестра истошно вопила, что, мол, пока ее сын сражался в Северной Африке, Брижит отсиживалась дома и зарабатывала миллионы, демонстрируя миру свои прелести» (Д. Робинсон).

Прошло совсем немного времени, и создатель «мифа Бардо» оказался на вторых ролях — как в кинематографе, так и в собственном доме. Он под­рабатывал в журнале «Пари-матч», а что касается сценариев, то ему не удавалось продать ни одного... К этому времени Брижит зарабатывала больше му­жа. По словам Вадима, деньги значили для нее мало, и поэтому значительная их часть тратилась... на него.

«Вскоре их жизнь вошла в довольно забавную колею, в которой страстные объятия перемежались ожесточенными семейными скандалами, — повест­вует Д. Робинсон. — Однажды вечером после оче­редной перепалки Брижит вежливо попросила Ва­дима вынести ведро с мусором. Тот согласился, но не успел даже ступить за порог, как у него за спиной Брижит с силой захлопнула дверь и, повернув в замке ключ, оставила Роже стоять на лестнице в од­ной пижаме. В ярости он принялся колотить кула­ками в дверь и — поскольку Брижит отказывалась впустить его — в конечном итоге ее выломал. Бри­жит в испуге заметалась по квартире. Вадим пой­мал ее, и, по его собственному признанию; первое, что он испытал — это желание с силой стукнуть ее головой о стену...»

Детей у них не было. Возможно, впоследствии Брижит горько пожалела об этом. Спустя годы на похоронах Вадима она выглядела бесконечно оди­нокой, тогда как все остальные бывшие жены люб­веобильного режиссера пришли в окружении рож­денных от него детей. У Брижит же не осталось ни­чего, кроме фильмов и памяти о прошлом...

...На съемках картины «И Бог создал женщи­ну...» Бардо влюбилась в своего партнера, тогда еще малоизвестного театрального актера Жана-Луи Трентиньяна. Очевидцы рассказывали, что после съемочного дня они вместе исчезали на целую ночь, которую проводили на каком - нибудь заброшенном пляже. «Я знал, что теряю ее, — позже рассказывал Роже Вадим. —- Я быстро заметил, как у них рожда­ется взаимная симпатия, любовь... Но все спустил на тормозах».

После окончания съемок Брижит бросила Ва­дима, а Жан-Луи ушел от жены. Они сняли квар­тиру и стали жить вместе. «С Вадимом мы жили как брат и сестра, — оправдывалась актриса. — Я оставалась к нему бесконечно привязана, он был мне опорой, другом, семьей. Но не возлюбленным. Я давно остыла к нему. А к Жану-Луи я испытыва­ла безумную страсть. Скромный, глубокий, внима­тельный, серьезный, спокойный, сильный, застенчивый — не похожий на меня, лучше меня!»

Она так и не вышла замуж за Трентиньяна. Вскоре уже он застал Брижит в объятиях известного шансонье Жильбера Беко. «Я любила Жан-Лу бе­зумно, любила так, как больше, возможно, не лю­била никого, но тогда я этого не знала, я была моло­да, во мне кипела жажда жизни, не терпевшая ни принуждений, ни компромиссов. Компромисс — это смерть, а я хотела ЖИТЬ». Тем не менее актер устроил сцену ревности и навсегда покинул столь ветреное создание...        ,

В 1960 году Бардо родила сына от молодого ак­тера Жака Шарье, с которым познакомилась на премьерном просмотре комедии «Бабетта идет на войну» — еще одной кинопобеде Брижит. Их чувст­во увенчалось законным браком в 1959-м. При­выкшей иметь прислугу Брижит приходилось самой готовить обед, стирать и убирать в квартире. Разу­меется, такая жизнь ей по вкусу не пришлась.

А Жак? Ради любви к Брижит (или все-таки из-за инфантильности своей натуры?) актер на долгое время отказался от продолжения карьеры. Финансовым главой семьи снова стала Брижит. Когда Бардо забеременела, а Жаку пришла повест­ка в армию, он не придумал ничего лучше, кроме как вскрыть себе вены. После этого его отправили на несколько месяцев в психиатрическую клинику... Вполне логично, что их семейная жизнь заверши­лась серией грандиозных ссор и скандалов, а также очередной попыткой актрисы уйти из жизни. Через четыре года их союз распался — Брижит была хро­нически неверна, а Жак все никак не мог повзрос­леть. После развода, что интересно, Шарье умуд­рился поддерживать с ней дружеские отношения, а Брижит время от времени чем-нибудь помогала ему.

...Однажды в ресторане Бардо встретилась с германским промышленником Гюнтером Заксом, большим поклонником кино. Элегантный, загадоч­ный богач с аристократическими манерами произвел на нее неизгладимое впечатление. Вот, кажется, наконец-то Он — настоящий мужчина! Она назва­ла его «последним из прекрасных принцев». 14 июля 1966 года в Лас-Вегасе состоялось  их бракосочетание. Все три года этого брака, начиная с медового месяца, были сплошным фейерверком шум­ных празднеств, путешествий и развлечений. Не­разлучные супруги, по мнению окружающих, как нельзя более подходили друг другу. (По другой версии, за два года замужества Брижит видела му­жа от силы три месяца, все остальное время он на­ходился в разъездах, изменял ей.) Актриса купалась в роскоши, упиваясь блеском светской жизни. А за­кончилось все новым разводом... Брижит поздно узнала, что Закс женился на ней... из-за пари, по­спорив с приятелем.

«Никому не пожелал бы быть ее мужем, — при­знавался потом Гюнтер. — Невозможно предуга­дать, какой фортель она выкинет через десять ми­нут. Да ей самой это неизвестно. Ее настроение ме­няется каждую минуту. Никогда не знаешь, чего от нее ждать. То она на седьмом небе от счастья, а уже через пару секунд ей белый свет не мил. Мне порой начинало казаться, что она того и гляди свихнется».

А к Бардо вновь потянулась вереница никчем­ных мальчиков. Один из них, молоденький студент Патрик Риче, не стеснялся своего положения аль­фонса и транжирил деньги Брижит направо и налево. Выпив, он частенько в благодарность за все по­колачивал свою благодетельницу, а потом на коле­нях просил у нее прощения. В конце концов Патрик сбежал с какой-то девицей, не забыв прихватить с собой часть драгоценностей звезды и заявив буль­варной прессе, что «устал жить с этой эксцентрич­ной старухой».

...В фильме «Частная жизнь» Бардо сыграла кинозвезду, гибнущую в результате бесцеремонного вторжения в ее личную жизнь. Это было недалеко от действительности: актриса в период пика славы не могла даже выйти на балкон своеЛдома — ее не­медленно начинали фотографировать не только с земли, но и... с вертолета.

Последний, сорок седьмой фильм с ее участием вышел в 1972 году. Картину «Дон Жуан» ожидал оглушительный провал... Фильм оказался слабым со всех сторон: невразумительный сценарий, беспо­мощная режиссура (кстати, все того же — ирония судьбы! — Роже Вадима). Да и сама Бардо, подхо­дящая к своему сорокалетию, чувствовала себя опус­тошенной и смертельно уставшей. А в 1973-м Бри­жит объявила всему миру: «С кино я завершаю». И затворилась в своем загородном доме на долгие шестнадцать лет. Она мучительно искала себя в но­вой жизни, затаив обиду на общество, неумолимые годы и прессу. И первое время сильно пила... По ее признанию, «две бутылки шампанского и три литра вина» были ее обычной дневной нормой. Найдя си­лы преодолеть этот страшный недуг, Бардо открыла для себя книги, гармонию классической музыки и природы. А последнее увлечение, в свою очередь, привело ее к вегетарианству и фанатичной любви к животным.

Сейчас она возглавляет одно из самых активных обществ охраны животных. Чтобы собрать деньги на его организацию, бывшая актриса пустила с молотка свои старые платья, рассталась с драгоценностями, подаренными мужьями и любовниками. В 1989-м она появилась на телеэкранах в качестве ведущей пе­редачи «SOS: животные». Перессорилась на этой почве с политиками, парламентом, с актрисами, ко­торые обожают украшать себя мехами. Один из кон­фликтов произошел у нее с мэром курортного городка Сен-Тропез, где Бардо много лет жила со своим зве­ринцем в поместье Мадраг. На свою беду, мэр запре­тил выгуливать животных на общественном пляже, что чрезвычайно возмутило Бардо. После нескольких ссор с ним в знак протеста актриса навсегда покинула Мадраг и отправилась в свою старую резиденцию на юге Франции, прихватив 60 кошек, 15 собак, 35 ове­чек, голубей, цыплят и прочую живность...

В длинном списке врагов фонда Брижит Бар­до — японцы и норвежцы, убивающие китов; ис­панцы, расправляющиеся с быками во время кор­риды; китайцы, которые охотятся на тигров. Кроме того — меховщики, дрессировщики и укротители зверей в цирке, фармацевтические фирмы, прово­дящие опыты на животных.

«Я считаю людьми только тех, кто способен проявлять чувство жалости, — говорит Брижит об отношении к животным. — Не могу простить тех, кто пользуется своим разумом, чтобы разрушать жизнь других». А что же обычные люди и каково ее отношение к ним?

«Она не понимает, что ранит вас, — рассказы­вает одна из подруг актрисы. — И единственный способ оградить себя — это не пресмыкаться перед ней. Она потому окружает себя животными, что они целиком и полностью находятся в ее власти...» Может быть, просто от того, что сама всю свою соз­нательную жизнь находилась во власти других лю­дей, подчас совершенно ничего из себя не представ­ляющих? По крайней мере, ее отношение к живот­ным на много порядков выше того, каким нередко «одаривали» звезду окружающие.

Нет, актриса не ожесточилась, и она по-прежне­му отзывчива к бедам посторонних людей, письма которых приходят к ней пачками. Пишут о болезнях, нехватке средств на операцию, невозможности купить ту или иную необходимую вещь и т.д. Очень многим она помогает, высылая деньги и порой не получая за это даже слов благодарности.

...Настоящим событием во Франции стал выход в свет сенсационных мемуаров Бардо. Книга, сразу попавшая в разряд бестселлеров, удостоена литера­турной премии Поля Леото, известного прозаика первой половины XX века.

Книгу «Инициалы Б.Б.» бывшая кинозвезда писала двадцать один год, с сорокалетнего возраста. Вначале Бардо хотела, чтобы мемуары опубликова­ли после ее смерти. Но потом передумала и органи­зовала их презентацию в тот самый день, когда ей исполнилось шестьдесят два года. Почему она из­менила свое решение? «Обо мне писали все, кому не лень, — заявила по этому поводу актриса. — На­доело читать всякую чушь. Вот почему я решила са­ма рассказать обо всем откровенно и без ложной скромности».

Ни политиков, ни своих мужей, ни многочис­ленных любовников и даже коллег она не щадит. Впрочем, как и себя: «Я, наверное, была чудови­щем...» Подлинными героями-любовниками она считает Трентиньяна и Сэми Фрея, а вот Алена Де­лона сравнивает с... комодом времен Людовика XV: «Он меня раздражает своим вечным желанием по­казать свои голубые глаза, будто их недостаточно видели. Конечно, Ален красив, это точно, но комод Людовика у меня дома тоже красив!.. В его лице, в его глазах ничего не происходит, не привлекает... Ален существо холодное, крайне эгоцентричное... Хорошая парочка — он и София Лорен».

Впрочем, несмотря на эти нелицеприятные вы­сказывания, ходили сплетни о романе Бардо с Де­лоном. Не кажутся ли эти высказывания местью чем-то обиженной женщины? В своей книге Бри­жит не пожалела и Жанну Моро, и Катрин Денев, и многих других.

Говорят, что по просьбе издательства «Грассе» Бардо сократила описание своих многочисленных любовных похождений. «У всех мужчин, с которы­ми я была близка, — признается она, — певцов, ак­теров, плейбоев, художников или скульпторов, на­ступал момент, когда они оказывались в лучах сла­вы. Все они думали, что в этом их, только их заслуга. Каким же разочарованием было, когда, скользнув по одному, лучи перемещались на друго­го, на преемника, оставляя предшественника у раз­битого корыта».

Досталось от Брижит в ее мемуарах и современ­ным кутюрье, которых она презрительно называет «гомиками». Что это за «женская мода», когда ее де­лают мужчины, которых женщины оставляют равно­душными, возмущается актриса.

Понятно, что подобные откровения вызвали во французской столице бурю разнополярных эмоций. Одни с гордостью восприняли эпитеты, которыми наградила их актриса, другие почувствовали себя задетыми ее нелестными оценками. В числе послед­них оказались второй муж актрисы Жак Шарье и их выросший сын Николя. Оскорбленные тем, что на­писала о них Брижит, они подали на нее в суд с тре­бованием: остановить продажу мемуаров, если из них не будут вымараны примерно 80 страниц, где идет речь о романе и неудавшемся браке Бардо и Шарье, и заплатить им 10 миллионов франков за нанесение морального ущерба. Но суд, на который кинозвезда не явилась, удовлетворил их просьбу лишь наполовину.

Особое возмущение экс-мужа и сына актрисы вызвали те страницы книги, где Бардо признается: она не испытывала «великой любви» к Шарье и вы­шла за него замуж только потому, что уже ждала ребенка, которого, кстати, очень не хотела. Когда же Николя появился на свет, она «не желала его больше видеть». После разрыва родителей мальчик жил с отцом. А когда вырос, то уехал в Норвегию, во Франции он бывает крайне редко. Его дети даже не говорят по-французски...

Единственное, что оставалось Жаку Шарье, — взяться за перо и теперь уже самому рассказать о бывшей жене «всю правду». Вышедшая во Фран­ции книга «Мой ответ Б.Б.» представила на своих страницах Бардо как взбалмошную красотку, бес­сердечную мать, подлую жену. Жак, по его словам, написал «настоящую историю их взаимоотноше­ний», чтобы не только защитить свою честь и честь сына, но и слегка опустить на землю Бардо, создав­шую в мемуарах далекий от истины образ хрупкой женщины-ангела, мучительно ищущей любви. Чи­тать книгу Шарье страшно, признаются журналисты, потому что ее написал мужчина, некогда силь­но любивший и боготворивший свою жену. Испо­ведь его беспощадна и трагична...

«...Мы жили у меня на квартире на Рю Ле-Гофф. Брижит описала ее как «жалко обставлен­ную, гадкую, унылую, грязную хижину-шалаш», где вынуждена была ежевечерне кухарить, стирать мои носки и мыть посуду... На самом деле "шалаш" состоял из пяти светлых просторных комнат, кото­рые мне сдавал друг, журналист газеты «Монд» Анри Пьер. Квартира была отражением его блиста­тельной личности интеллектуала — библиотека, ме­бель в романтическом стиле. Брижит страшно раз­дражало огромное количество книг. Ведь она нико­гда не открывала их...»

У каждого свои недостатки. «...Брижит не лю­била тратить деньги. Она заходила в магазины, примеряла платья, вертелась перед зеркалом, а за­тем говорила хозяину: «Вы находите меня краси­вой? Так подарите мне платье. А я устрою рекламу вашему товару...»

 «С удивлением узнал, что в первые недели бере­менности она усердно посещала специалистов по подпольным абортам. В книге Брижит пытается убедить читателей в том, что никто из них не хотел рисковать и связываться с известной актрисой. Ка­кая ложь! Любой врач во Франции  за большие деньги сделал бы это, не говоря о Швейцарии.

Ведь она хотела ребенка. Она покупала огромное количество пособий по воспитанию детей, справля­лась у подруг-мам, как они ухаживали за новорож­денными. Она была счастлива и гордилась тем, что даст жизнь маленькому человечку. И вот спустя 37 лет я узнаю из ее биографии, что тот светлый период был для нее нестерпимой мукой. Какой позор, какое бесчестье!

...Когда после развода начались судебные слуша­ния об опекунстве Николя, я уединился с Брижит в перерыве и сказал: «Отдай сына, я полностью возь­му на себя его воспитание, обучение и связанные с этим траты». «Ты за все будешь платить до его со­вершеннолетия?» — живо переспросила она. «Ты не потратишь и сантима». Она рассмеялась. «Знаешь, у меня столько расходов: квартира в Париже, дом в Базош и все мои звери». Она и доли секунды не за­думывалась! Оказавшись перед судьей, она сразу же согласилась отдать мне сына. «Господин судья, — добавила она, — прошу вас учесть, что я не должна финансово участвовать в воспитании сына...»

 Она действительно не принимала никакого уча­стия в его воспитании. В 1983 году актриса попы­талась объяснить причину этого: «Я была неспособ­на заботиться о себе самой, так как, скажите, я могла воспитывать ребенка? Это было мне не по силам. Мне требовалась мать, а не ребенок. Я сама нужда­лась в надежной опоре...» Что это — нечаянная глупость бывшей кинодивы или откровенный рас­четливый цинизм? Очевидно, мать и надежная опора требовались только ей, но никак не ее сыну...

Когда двенадцатилетний Николя приехал по­гостить к матери, то в ее доме не нашлось... комна­ты для сына, и он жил у чужих людей. Проведя с ре­бенком полдня, мать объяснила, что не может оста­вить его на обед: вечером она ждала гостей...

Разумеется, что, когда Николя вырос, о настоящей душевной близости между ними не могло быть и ре­чи. Правда, Брижит гостила у него в Норвегии, и сын с семьей приезжал к ней. Но все испортили пресловутые мемуары...

«Однажды Николя рассказал мне такую исто­рию: придя на встречу с Брижит в дорогой ресто­ран, он был слегка удивлен неожиданной щедро­стью матери, решившейся на подобный широкий жест, — пишет Ж. Шарье. — Но, оказывается, куда бы Брижит ни приходила, она всегда расплачива­лась тем, что давала хозяину автограф на салфетке. В этот раз она сделала так же, на что хозяин ресто­рана вежливо заметил:

— Мадам Бардо, я восхищался вами, когда был молод. Но, простите, у нас не питаются автографами.

Николя сказал, что мать покрылась пятнами и пришла в неистовую ярость: «Что-о-о? Да я нико­гда больше не приду в ваше заведение низшего раз­ряда! Я знавала дураков, но вы — особенный, рас­фуфыренный и дутый! Да и блюда ваши отвратительны...»

Несмотря на то, что книга бывшего мужа сосед­ствует на магазинных полках с  мемуарами актрисы, душевные раны, нанесенные откровениями Бардо близким, не залечить ничем... Но это вряд ли уже поймет сама актриса. Проигнорировав очередное судебное разбирательство, она изрекла, как отреза­ла: «Для меня Николя мертв. Окончательно».

Брижит признается, что согласно ее завещанию все ее драгоценности и вилла в Сен-Тропезе долж­ны быть проданы, а вырученные за это средства — поступить в фонд помощи животным... «Не хочу, чтобы люди вспоминали, что я кинозвезда, — ко­кетничает постаревшая актриса. — Пусть они свя­зывают мое имя только с защитой животных».

Тем не менее раскупленный тираж ее книги пере­валил за полмиллиона экземпляров —- невиданные для Франции цифры! И, думается, совсем не потому, что ее автор так рьяно защищает животных... Мемуа­ры были переведены на двадцать иностранных языков и совершили триумфальное шествие по книжному рынку как Старого, так и Нового Света. Американка Мадонна, ознакомившись с творением своей фран­цузской предшественницы, заявила о том, что мечта­ет сняться в фильме по мотивам ее книги.

После такого феноменального успеха Бардо намерена написать продолжение. Второй том мемуаров она посвятит той части жизни, что была отдана самым любимым ее существам — животным. Эта книга, по словам актрисы, должна выйти в свет лет через двадцать...         ,

...В 1992 году Брижит вышла замуж в четвертый раз — за вдовца-бизнесмена Бернара д'Ормаля. Они влюбились друг в друга с первого взгляда.

«Жизнь моя началась 7 июня 1992 года, — считала в то время Бардо. — Мое прошлое как ак­трисы, все мое прошлое просто было сметено, слов­но по волшебству. До Бернара я была одна семь лет, пребывала в отчаянии, мне казалось, я так и умру одна... Мое нынешнее замужество ни в чем не по­ходит на предыдущие. Вся моя прежняя семейная жизнь была всего лишь «разминкой», подготовкой к встрече с человеком, который отныне и навсегда стал моей судьбой».

Но увы... То, что отношения между Брижит и Бернаром порой принимали весьма взрывоопасные формы, известно всему Парижу. В ноябре 1995 года актриса и предприниматель устроили на своей квартире в респектабельном районе французской столицы самое настоящее побоище с применением слезоточи­вого газа и подвернувшихся под руку тяжелых и не очень предметов. Разгоряченных драчунов с трудом привел в самочувствие наряд полиции, вызванный соседями. Подобные сцены повторялись и позднее. Супруг требовал к себе внимания, капризничал, осы­пал Брижит упреками и в целом оказался личностью малозначительной. Актриса развелась с ним и зада­лась вопросом: "Зачем вообще нужны мужчины?"

Сегодня она опять одна, и не жалеет об этом: "Мои романы были постоянное связаны с изменами, скандалами, даже с рукоприкладством бывших му­жей. Кто-то сбежал от меня, от кого-то ушла са­ма... Послав мужчин к черту, я чувствую себя от­лично. Никто не указывает, что делать, никто не ужасается, как много денег я трачу на животных, домой могу приезжать во сколько хочу, и над ухом у меня никто не храпит. Разве это не прекрасно?

Мужчины вообще довольно хлипкие создания. В моей жизни они всегда присутствовали как особи, о которых нужно заботиться, помогать, любить, жалеть и восхищаться ими, а также оплачивать все их расходы — я же богатая, и значит, у меня не стыдно брать деньги. Конечно, в итоге они начина­ли считать себя бог знает кем. Я не жалею, что сме­нила мужчин на животных, — по крайней мере, в животных есть чувство благодарности".

«Вот уж действительно несчастная женщина, — с сожалением говорит о Бардо ее коллега Клаудиа Кардинале. — Она так и не смогла стать взрослой. Брижит до сих пор не умеет рассчитывать на свои силы: ей всегда нужно опираться на кого-то, кто потом этим злоупотребляет. Бедная Брижит...»

Посмотрев на Бардо сегодня, всякий отметит со вздохом горечи и сожаления: да, годы, годы... У знаменитой француженки есть этому простое объяснение: «У меня морщины, потому как я не де­лала себе подтяжек. Я не веду борьбу с тем, что ес­тественно, природно. Просто надо смириться с те­ми переменами, что несет с собой время». Надо по­лагать, это остроконечный камешек в огород тех звездных коллег-сверстниц, которые в погоне за убегающей молодостью готовы месяцами не выле­зать из клиник пластической хирургии...

И тем не менее... «Нет ни малейшего сомнения в том, что Брижит и Франция неотделимы друг от друга, — замечает Д. Робинсон. — Она — из разря­да таких понятий, как Лувр и Эйфелева башня...»